PedagogikaFine

Чрезвычайно интересный самостоятельный вопрос – соотношение реальной и условной, игровой агрессии. Силовые соревнования и драки, не только с чужими, но и среди своих – типичная черта всякой мужской культуры. В мужских развлечениях всегда присутствует «силовая» составляющая, причем победа и сила понимаются не только как физическое, но и как моральное превосходство над соперником. Нарочитая жесткость и грубость мужских игр и особенно наказаний проигравшего общеизвестна. Иногда весь смысл игры состоит именно в наказании, унижении проигравшего, которого ставят в смешное, унизительное положение. (Морозов, Слепцова, 2001). Мужская силовая игра предполагает выход за рамки обыденности, проникновение в чужое, опасное «пространство риска», а само соперничество часто описывается в сексуальных терминах или имеет какие-то скрытые сексуальные компоненты. Нужно подмять соперника, «опустить» его, заставить просить о пощаде, отказаться от своего мужского достоинства.

Драки и соревнования, победа в которых определяет ранг отдельного мужчины или мужского сообщества, к которому он принадлежит, могут быть как индивидуальными (поединок), так и групповыми. Как правило, они рассчитаны не только на самих участников, но и на зрителей, то есть являются зрелищем (Морозов, 1998). Ритуальный характер драки при отсутствии личных счетов между драчунами не делает ее менее опасной, жестокой, подчас даже смертоубийственной. Этнография русской деревни полна описаний таких, казалось бы, бессмысленных драк, тем не менее людям они кажутся совершенно нормальными и неустранимыми. То же самое происходит и в городской среде: один двор против другого, Петроградская сторона против Выборгской, и в школе.

«Бойцы разделялись на две враждующие стороны, смотря по тому, на какой стороне класса сидели; отчего произошло название: выходила на бой сторона на сторону» (Розов, 2007. С. 144).

«Трудно, почти невозможно описать все, что творилось в Покровской гимназии. Дрались постоянно. Дрались парами и поклассно. Отрывали совершенно на нет полы шинелей. Ломали пальцы о чужие скулы. Дрались коньками, ранцами, свинчатками, проламывали черепа. Старшеклассники (о, эти господствующие классы!) дрались с нами, первоклассниками. Возьмут, бывало, маленьких за ноги и лупят друг друга нашими головами. Впрочем, были и такие первоклассники, что от них бегали самые здоровые восьмиклассники» (Кассиль, 1957. С. 54).

Какова природа этих явлений, являются ли они общими для человека и животных, и по каким признакам можно отличить враждебную драку, направленную на причинение вреда противнику, от просто грубой борьбы (rough-and-tumbleplay), «свалки» или возни (horseplay)?

Первым обратил внимание на сходство этих явлений знаменитый американский приматолог Гарри Харлоу (1962) при изучении макак резусов, в играх которых широко представлены беготня, преследование, борьба, удары открытой рукой, падения и условная, игровая драка. Маленькие резусы постоянно гоняются друг за другом, явно не намереваясь поймать жертву и делая при этом особое «игровое лицо», изображающее агрессию, но на самом деле шутливое.

Половые различия в силовой игре связаны с гормональными факторами. Крысы-самцы занимаются силовой возней чаще, чем самки, а если новорожденного крысенка кастрировать, разница исчезает. Половой диморфизм присутствует и в соотношении актов «нападения» и «защиты»: самцы чаще нападают, чем защищаются, с половым созреванием игра становится более грубой (Pellis, 2002). Коль скоро силовые игры среди млекопитающих универсальны, возник вопрос: каковы их адаптивные функции? Этологи и антропологи предлагали разные объяснительные модели: а) эмоциональная разрядка, б) упражнение в силе и ловкости, в) создание статусной иерархии, г) отработка копулятивных навыков и позиций и т. д., свыше 30 разных функций.

Южноафриканский этолог Линда Шарп в течение шести лет наблюдала жизнь колонии сурикатов на юге пустыни Калахари (на телеканале «Культура» демонстрировался отличный документальный сериал о жизни этих симпатичных маленьких мангустов). Проследив судьбу 18 пар однополых сиблингов, она зафиксировала общее число, частоту и исход всех игровых схваток между ними. Оказалось, что эта деятельность не влияет ни на социальную гармонию, ни на групповую сплоченность стаи, ни на бойцовские качества и социальный статус отдельного животного. Сурикаты, которые позже, в результате настоящей драки, завоевывали доминирующее положение в своей группе, в детстве участвовали и побеждали в силовой возне не чаще тех, кого они при этом одолевали. Шарп не заметила в силовой возне ни борьбы за статус, ни самоутверждения. Наиболее вероятную биологическую функцию силовой игры она видит в том, что игра способствует развитию коры головного мозга (Sharpe, 2005). Вероятно, это не опровергает других гипотез, тем не менее вопрос остается открытым.