PedagogikaFine

Впрочем, в одной ленинградской школе однажды двое оскорбленных старшеклассников выполнили приказ директора, но пришли в школу с наголо выбритыми головами, и этому примеру обещали последовать их друзья. Администрация школы была в панике: налицо публичный протест, а сделать ничего нельзя! Исключить ребят из школы или снизить им отметку по поведению не за что, заставить надеть парик невозможно, и смеются все не над мальчишками, а над школой. Пришлось директору просить (именно просить, а не приказывать) о помощи родителей, впредь он вел себя более тактично.

Сегодня такую ситуацию можно разрешить иначе. Когда в одной чебоксарской школе учитель по приказу директора насильно подстриг 14-летнего мальчика, родители последнего подали в суд, и тот оштрафовал школу, да и пресса оказалась не на ее стороне. Впрочем, таких случаев мало. У школы слишком много средств давления, чтобы ученик мог позволить себе «качать права», тем более что большинство взрослых считают подобные вещи «пустяками». Хотя формирование чувства собственного достоинства, как и отказ от него, начинаются именно с них.

Более критическое отношение мальчиков, нежели девочек, к школе и учителям – явление всеобщее. Помимо общей ершистости мальчишек, оно связано с неодинаковым отношением мальчиков и девочек к образованию и дисциплине.

Девочки практически везде придают своей школьной успеваемости больше значения. Мальчикам этого не позволяет все тот же канон гегемонной маскулинности. Хотя хорошие отметки сами по себе не противоречат нормам маскулинности, прилагать ради их достижения усилия мальчику «невместно». Старательных учеников сверстники часто презирают, считают «ботаниками» и маменькиными сынками. Быть отличником простительно, только если это получается само собой, без усилий, но это надо еще доказать соученикам. Некоторые очень способные мальчики специально получают плохие отметки и гордятся ими.

«Где-то классе в четвертом меня это настолько забодало, что, вызванный очередной раз к доске, я сказал: "Не знаю" и радостно предвкушал двойку, которая сделает меня как все; двойку ошарашенная училка не поставила, что грозило сделать меня и вовсе парией: вот, и двойки ему не ставят; пришлось повторить опыт еще раза три или четыре, прежде чем схватил-таки желанную «пару», и через некоторое время еще раз – для закрепления успеха; в общении стало легче» (В. Е. Каган).

Отчасти это результат старой социально-педагогической установки, что у мальчиков ко всему хорошие способности, «просто они ленятся». Интеллигентные семьи с такими установками борются. У выходцев из рабоче-крестьянской среды, где физический труд традиционно ценится выше умственного, нет домашних навыков интеллектуальной работы, она там считается женственной. Слабая домашняя подготовка не позволяет таким мальчиками хорошо успевать, побуждая вместо этого делать хорошую мину при плохой игре: что я вам, гогочка, маменькин сынок?! А поскольку эти мальчики благодаря своей физической силе и «крутизне» часто олицетворяют вожделенную «настоящую» маскулинность, им нередко начинают подражать и мальчики из средних слоев. Этот клубок, на одном конце которого бравада («я и без труда все сделаю!»), а на другом – защитная реакция («у меня все равно не получится, так не больно-то и надо!») создает запутанный психолого-педагогический комплекс, снижающий успеваемость и школьную активность мальчиков и ставящий многих из них в оппозицию к школе. Это создает серьезные учебные и дисциплинарные проблемы.