PedagogikaFine

… убежал птенец, и пингвины хотят его приматеринить…

Когда-то мы тоже были маленькими, и собственные родители казались нам самыми главными людьми на свете. Потом их «главность» потеснили сверстники, потом те, в кого мы влюблялись и любили. Мы помним, как у нас, их детей, появлялся свой мир и свои интересы — и как мы постепенно отдалялись от них, своих родителей. Так и должно быть: в родительской любви всегда есть лёгкая горечь… расставания? отдаления? грусти? Рано или поздно дети вырастают и уходят, с головой уходят в свою самостоятельную жизнь. И родители должны их — неизбежно — отпускать…

Теперь, когда вы сами стали родителями, вам предстоит сделать то же самое: вырастить и отпустить. И нужно немалое мужество, чтобы сделать это. Все родители знают это, почти все родители в глубине души боятся «отдать» малыша другой, большой жизни. Очень немногие могут признаться себе в этом, но ещё меньше тех, кто готов принять этот опыт.

Некоторые родители умудряются даже загодя «принимать меры». Таких родителей можно узнать по фразам типа: «Никто лучше, чем мамочка, не будет о тебе заботиться», «Я на тебя всю жизнь положила». И по устойчивому чувству вины, которое испытывают их взрослые дети.

Есть несколько способов удержать ребёнка (даже выросшего ребёнка) на коротком поводке.

Самые ходовые:

1. Сформировать прочную зависимость — от себя. Зависимый ребёнок уж точно никуда не денется, ведь он так привык зависеть от вас, привык к вашему тотальному руководству.

2. Внушить ребёнку, что он вам бесконечно обязан.

Бесконечно обязанный, да ещё с гипертрофированным чувством долга, он обязательно будет чувствовать себя виноватым. И окажется на приколе… ведь другого выхода у него попросту нет: чтоб избавиться от вины, нужно отдать долги. Вам, естественно.

«Держать и не пущать» — это так просто. Относись к любимой детке как к своей собственности, считай её своей копией, своим отражением — продолжением — и ребёнок в твоей власти.

«Для кого я делаю это на самом деле?» — почаще спрашивайте себя об этом, дорогие родители. И такие слова, как «я так мучилась, когда тебя рожала», никогда не будут вертеться у вас на языке. Ведь малыш не просил его рожать…

Забегая вперед, скажем, что по-настоящему нас никогда не покидают только те дети, которые освободились от родительской зависимости и выросли внутренне свободными людьми. (Более подробно поговорим об этом в третьей части этой книги.)

А пока — две короткие истории. Как вы думаете, что их объединяет?

Сколько я её помню, она всё время жаловалась на свой провинциальный город. И жить здесь скучно, и пойти некуда, и работу толковую не найдёшь. Её старшая дочка вышла замуж, и она срочно купила молодожёнам квартиру — рядом со своей. «А город?» — спросила я как-то. «Что — город? Да, скучный, конечно, и перспектив для молодёжи нет никаких. Но живут же люди», — сказала она и привычно вздохнула.

А когда её вторая дочь, умница, красавица, закончила в

этом году школу и собралась поступать в престижный вуз, мама костьми легла, но не позволила. Слишком далеко. Выдержав и слёзы, и скандалы, убедила-таки выбрать что-нибудь поближе и попроще, пусть даже это и будет другая профессия. «Дорого… денег нет, — объясняет она, — и потом, я с ума сойду, как она там будет одна?»

А это рассказ моей бывшей ученицы, которая не так давно «почти вышла замуж».

У Лены был чудный парень — обаятельный, весёлый, трудолюбивый, он нравился буквально всем. Собственно, со стороны они казались идеальной парой, и всё было бы отлично, и уже вставал свадебный вопрос. Но… Но что-то её останавливало. Потом она поняла: его потрясающая мама. Во-первых, несмотря на высокую зарплату, у него были постоянные денежные трудности: мама забирала то на новую мебель, то на обновление гардероба. Во-вторых, мама и сын постоянно конфликтовали. Но главная проблема оказалась в том, что в любое время дня и ночи мог зазвонить его мобильный и маминым голосом изложить очередную просьбу. Прийти, принести, отвести, заехать к… и передать. Её любимые фразы Лена выучила наизусть: «я тебя вырастила и потеряла здоровье… но это неважно», «ради тебя я бросила работу… но это неважно», «для тебя я готова…» При этом никакие отговорки «я занят», «чуть позже, ладно?» не принимались: маме немедленно становилось плохо. И ему надо было ехать и спасать. Или вести долгие телефонные беседы. Впрочем, потом всё равно—ехать и спасать. Иногда Лене казалось, что на свидании они бывают втроём: она, он и призрак его мамочки… Развязка наступила в день её рождения. Вечер начался с того, что он долго и бурно радовался, что успел купить ей подарок до того, как мама потребовала отвезти её к подружке на дачу. Затем, усадив её за столик в ресторане, он углубился в рассказ, что на работе всё плохо, а дома ещё хуже, потому что мама… Все Ленины попытки намекнуть, что в день рождения она хочет поговорить о другом, а не решать его проблемы и не утешать его, развеялись сизым дымом. Когда он поднял бокал и вместо тоста произнес: «Мне так плохо, что я хочу выпить молча», Лена поняла — это конец и больше подобного она не вынесет. Она выскочила из ресторана и вышвырнула букет в урну. А он так и не понял почему: он-то вёл себя как обычно.