PedagogikaFine

На это есть несколько причин, соотношение которых не совсем ясно.

1. У геев вообще больше сомнений в своей маскулинности, поэтому они больше «натуральных» мужчин озабочены и меньше удовлетворены своим телом и внешностью.

2. Гей-культура придает повышенное значение телу и внешности, причем ее нормативные идеалы разнообразны и даже полярны (одних привлекают стройные эфебы, других – волосатые «медведи»).

3. Геи чаще смотрят на эротические образы, представляющие мужское тело откровенно нереалистично, отсюда – завышенный эталон самооценки и, как следствие этого, разочарование в собственных качествах.

4. Геи больше других подвержены невротическим расстройствам.

Озабоченность телом имеет и положительные результаты. Многие мальчики-геи, как и взрослые мужчины, выглядят более опрятными и ухоженными, чем их «натуральные» ровесники, иногда это даже ставят им в вину. Но с этим связаны и психологические проблемы.

Характерно, что одно из первых мест в группе риска по удовлетворенности своим телом занимают бодибилдеры, хотя их тела по определению ближе всего к стереотипному идеалу мужественности. Бодибилдеров часто считают тщеславными гордецами, но некоторые из них страдают от пониженного самоуважения, связанного с крайним перфекционизмом относительно собственного тела. Для многих бодибилдеров первичный стимул накачивания мускулов – потребность в самозащите, детские переживания слабости и страха перед более сильными мальчишками. К тому же этот спорт больше любого другого тяготеет к нарциссизму. Бодибилдер целенаправленно «делает себя», на его тренировках обязательно присутствие зеркал, а сами тренировки часто описываются в сексуальных терминах (англ. topump – качать означает также мастурбировать). При неправильных упражнениях и применении стероидов часто происходит потеря вирильности, например грудь начинает походить на женскую. Противоречиво и социальное восприятие бодибилдинга. С одной стороны, бодибилдер – воплощение вирильности и гетеросексуальности. Идентифицируясь с ним, мальчик убеждает себя в том, что в нем нет ничего женственного. С другой стороны, это зрелище может вызывать гомоэротические желания.

Наибольшие тревоги и опасения подростков, естественно, вызывают те телесные свойства, которые не соответствуют нормативному канону маскулинности. Прежде всего это гинекомастия (что означает «грудь, как у женщины», и происходит от греч. gynes – женщина и mastos – молочная железа) – доброкачественное увеличение грудной железы у мужчин по женскому типу. В период полового созревания, чаще всего около 14 лет, пубертатная гинекомастия появляется примерно у 40 % мальчиков, особенно часто – у полных подростков. Увеличение может быть как незначительным, так и очень заметным и бывает следствием гормональных сдвигов или одним из проявлений общего ожирения. У 75 % мальчиков пубертатная гинекомастия без всякого лечения проходит в течение двух, а у 90 % в течение трех лет. Однако подростки очень стесняются этого состояния, навлекающего на них насмешки сверстников, избегают ситуаций, когда приходится снимать рубашку, прогуливают уроки физкультуры, иногда даже настаивают на операции. В 2006 г. в США подобной операции подверглось почти 14 тысяч мальчиков от 13 до 19 лет, это 70 % всех мужчин, подвергшихся данной операции (Kuczynski, 2007).

Отношение медицинского сообщества к этой тенденции неоднозначно. Многие педиатры и эндокринологи склонны видеть в ней злоупотребление со стороны хирургов, пытающихся хирургическим путем разрешать психологические проблемы. Чем делать ребенку операцию, проще договориться с учителем, чтобы мальчик на уроках физкультуры не снимал рубашку, не покупать ему облегающую одежду и т. д. На это психологи и психиатры возражают, что нужно исходить из психического состояния подростка. В обществе, где идет равнение на античные статуи или мощные руки Рафаэля Надаля, многие мальчики не могут ждать, пока все пройдет (если пройдет) само собой, а последствия однажды возникшей дисморфофобии могут оказаться страшнее, чем сравнительно безопасная, хотя и дорогая пластическая операция.